Создатели и актеры сериала «Патинко» рассказали о подготовке к проекту

В февральском выпуске журнала Harper's BAZAAR вышла статья о новом сериале Apple TV+, адаптации романа Ли Мин Чжин «Патинко». Автор статьи – Алекс Суджон Лафлин, американка корейского происхождения, которая поговорила с создателями и актерами сериала.

Роман американской писательницы корейского происхождения Ли Мин Чжин «Патинко» (в российском переводе «Дорога в тысячу ли») 2017 года рассказывает историю корейской семьи и ее четырех поколений на протяжении более 80 лет. Сонджа, главная героиня романа, родилась в 1910-х годах в аннексированной японцами Корее, в Пусане. Позже она переехала в Осаку, Япония, где семьи дзаиничи (дзаиничи – корейцы, живущие в Японии) подвергались дискриминации и издевательствам. Роман, который The New York Times выбрала одной из 10 лучших книг 2017 года, получил свое название от японских игровых автоматов – патинко.

Выдающиеся японские режиссеры снимают свои новые фильмы в Южной Корее 

Исполнительного продюсера и главного сценариста сериала Су Хью, американку корейского происхождения, что-то удерживало от прочтения романа. «Я думаю, что какая-то часть вас боится открыть книгу, потому что это будет своего рода необходимостью считаться с этой болью, травмой поколений и опытом семьи за последние сто лет», - говорит она. Но во время перелета из Лондона в Нью-Йорк она решила попробовать.

В начале книги есть сцена, в которой Чанджин, мать Сонджи, умоляет торговца рисом продать ей один мешок риса. Сегодня день свадьбы Сонджи, и она хочет, чтобы ее дочь ела белый рис. Торговец колеблется. В Корее, колонизированной японцами, белый рис предназначен для японцев. В конце концов, он уступает и продает немного белого риса Чанджин. 

«Итак, я нахожусь в самолете и читаю эту сцену, и вдруг я просто начинаю плакать, – говорит Су Хью. – Это грустная сцена, но более того, это был шок узнавания. Я не жила в Корее 1930-х годов, и все же, когда я прочитала эту сцену, в которой Чанджин идет к торговцу рисом, я ощутила, что прочувствовала это до костей». В тот момент Су Хью поняла, что она экранизирует роман. 

Две дорамы: «Подснежник» и «Майская юность»

Весной этого года, 25 марта, Apple TV+ выпустит восьмисерийную адаптацию «Патинко». В главных ролях: Чжин Ха, Юн Ё Чжон, Ли Мин Хо и Ким Мин Ха. 

Книга стала для меня таким же откровением. До того как я прочитала «Патинко», все, что я знала об истории Кореи и Японии, было взято из Википедии. Мне не рассказывали о колонизации в школе, но были намеки на травматическое прошлое в ехидных комментариях о Японии, которые отпускались шепотом в моей семье после нескольких рюмок, и настойчивом использовании корейских, а не японских слов для еды: рамён вместо рамэн, ким вместо нори, и не дай Бог, если вы попытаетесь описать кимбап как «суши без сырой рыбы».

Я знала, что мои предки по материнской линии пережили японскую колонизацию Кореи с 1910 по 1945 годы, но они не были частью общины дзаиничи. Специфика описания в книге частных реалий жизни под японским правлением помогла нарисовать картину того, на что могла быть похожа жизнь моих предков. Прочитав ее, я купила маме экземпляр с корейским переводом и начала задавать вопросы. «Патинко» помогла мне понять, как та эпоха продолжает преследовать многих американцев корейского происхождения и по сей день.

Книга была только началом и для Су Хью. «Патинко» - это выдумка, но это глубокое исследование. Ли Мин Чжин взяла интервью у десятков женщин-дзаиничи, когда она писала роман, чтобы убедиться, что она точно передает их опыт. «Возможно, исторически они были жертвами, но при личной встрече они оказались не такими простыми», - написала Ли Мин Чжин в благодарностях, завершая свою книгу.

Основываясь на исследованиях Ли Мин Чжин, Су Хью разыскала женщин-дзаиничи, чтобы услышать их истории. «Этим женщинам от 90 до 104 лет, и мы получили их устные рассказы, и на самом деле это часть сериала, - говорит она. - Я действительно хотела удостовериться, что узнала историю из уст реальных людей, которые ее прожили».

Приверженность исторической достоверности очевидна и в игре актеров. Чжин Ха, американец корейского происхождения, который играет Соломона, внука Сонджи, свободно говорит на корейском и английском языках, но для сериала ему пришлось научиться играть корейца, выросшего в Японии.

Он впервые прочитал роман, когда услышал, что сериалу дают зеленый свет. Он написан на английском языке, но персонажи повсюду говорят на японском и корейском языках. Он знал, что у производства может быть два направления. «Если они решат сделать то, к чему мы привыкли в качестве англоязычной аудитории, как бы английский с двусмысленным акцентом, тогда, решил я, у меня будет отличный шанс, - говорит Чжин Ха. - Но если сериал должен быть лингвистически точным, у меня нет шансов».

Перед прослушиванием на роль Чжин Ха отправил свои реплики отцу, который говорит по-японски, чтобы он записал, как их произносить. Его отец также транслитерировал строчки с помощью хангыля (корейского алфавита) и отправил их сыну. «Поэтому я получил транслитерацию японских слов на хангыль, а затем транслитерировал эти корейские буквы на английские для чтения», - говорит Чжин Ха.

Чжин Ха использовал такую систему, которая в конечном итоге помогла ему получить роль. Как только он подписался на проект, изучение японского языка действительно началось. Ему пришлось не только научиться убедительно говорить на японском языке, но и научиться говорить на нескольких японских диалектах, которые его персонаж использовал бы в разных контекстах. «Всякий раз, когда Су Хью задавала мне вопрос, например: «Хочешь ли ты сделать больше? Можем ли мы в реальности осуществить больше?» - мой ответ всегда был «да», - говорит он. - Для того чтобы меня пригласили представлять общину дзаиничи, легендарную и устойчивую, я обязан был сделать все возможное и лучшее из того, что я могу, чтобы наиболее точно, достоверно и человечно представить моих предков».

Трехъязычные представления казались мне как зрителю радикальными, особенно от американской продюсерской компании. «Никогда не было вопроса о том, на каком языке будет сериал, - говорит Су Хью. - Я не понимаю, как еще можно рассказать историю колонизации, потому что язык является ее частью. Я не думаю, что вы можете рассказать эту историю, не изучив три языка».

Актерский состав представляет собой смесь американцев корейского происхождения и южнокорейцев, каждый из которых привносит в свои роли свое отношение к истории Кореи. Ли Мин Хо играет Ко Хансо, рыбного брокера, связанного с якудза (японская организованная преступность). Он не пробовался на роль в течение 10 лет, но его привлек сценарий, потому что он заставил его задуматься о недавней истории Кореи. «Я думаю, что большую часть молодого поколения больше беспокоит будущее, - говорит Ли Мин Хо. - Но это была очень хорошая возможность для меня вернуться в прошлое. Не только прошлое Кореи, но и охватить всю историю, как мы, молодое поколение, оказались на территории, на которой живем сейчас».

10-летняя Чон Ю На играет Сонджу в детстве. Она говорит, что эта роль помогла ей понять, что пережила ее прабабушка во время колонизации. «Когда я начала играть эту роль, я действительно почувствовала боль и трудности, через которые ей пришлось пройти, - говорит девочка. - Это заставило меня очень сильно плакать. Мне было очень грустно». Она была так тронута изучением истории, что расплакалась перед матерью, рассказывая ей о жестокости оккупационных японских войск.

Ким Мин Ха, которая играет Сонджу в молодости, в своей роли использовала опыт своей бабушки: «Она объяснила мне, каково было быть девушкой в то время. Как люди на самом деле жили тогда. Я бы почти не нащупала своего персонажа, если бы не моя бабушка».

Юн Ё Чжон, получившая в прошлом году «Оскар» за лучшую женскую роль второго плана в фильме «Минари», играет Сонджу в старости. Она говорит, что даже южнокорейцы могут многое узнать о своей истории из сериала. «Даже я узнала много нового о том, как корейцы страдали в Японии, оставленные в чужой стране, - говорит она. - Я надеюсь почтить их историю этим сериалом».

В первом эпизоде есть сцена, которая мне запомнилась. Соломон работает в США инвестиционным банкиром. Чтобы обосновать свое повышение, он обещает убедить пожилую корейскую вдову продать ценный участок земли, на котором стоит ее дом в Токио. Он уверен, что сможет заставить ее продать, потому что он тоже кореец. Мне знакомо это чувство, это ощущение, что среди корейцев, особенно в диаспоре, есть понимание. 

Я училась в колледже в Джорджии, расположенном посреди сельскохозяйственных угодий примерно на сотню миль в любом направлении. Осенью на первом курсе я делала домашнее задание в библиотечном кафе и заметила, как группа корейских студентов поставила вместе несколько столов и расставила на них тарелки с корейской едой. У них были маленькие пластиковые тарелки с панчанами (корейские закуски): кимчи, ростки сои, маринованные овощи и сладкий картофель, - и большие тарелки с рисом, пульгоги, чапчхэ и пачжоном. У меня потекли слюнки, когда я увидела, как они все это выложили, а затем начали есть.

Винченцо и миф об усыновлении в корейском обществе

Я уже несколько месяцев не ела корейскую еду. В маленьком городке не было ни корейских ресторанов, ни рынков, а самое близкое, что я смогла найти, была «японская» забегаловка, в которой был знаменитый «желтый соус» на основе майонеза и горчицы - идеальная еда для пьянки, но ничего похожего на то, что я знала дома. В каком-то смысле я голодала в этом маленьком городке, отрезанная от еды со вкусом дома. Потом я поняла, что это Чусок, корейский осенний праздник сбора урожая, когда обычно собираются и едят вместе с близкими.

Я подошла к ним: «Простите, где вы это взяли?» Они посмотрели на меня. «Извините, я кореянка и просто очень давно не ела корейской еды», - пояснила я, сразу же смутившись. Поскольку я наполовину кореянка, наполовину белая, многие корейцы не признают меня сразу, пока я не объясню. Как только они поняли, все начали переговариваться друг с другом и передавать тарелку, чтобы наложить на нее еду.

Я вернулась к своему столику не только с тарелкой, полной еды, но и со списком имен и телефонных номеров, а также с чувством, что я стала немного менее одинокой, чем была раньше. Для этого чувства есть слово: чжон. Оно относится к ощущению родства между корейцами, к тому, что мы вместе, что мы заботимся друг о друге в незнакомых местах, далеко от дома. Корейцам из диаспоры удается найти друг друга, будь то в библиотечных кафе, в продуктовых магазинах пригорода или в салонах патинко в Осаке.

Источник: Harper's BAZAAR