Корейские фамилии и их сомнительное происхождение

Если вы встретите южнокорейца, то с вероятностью 45% его фамилия будет Ким, Ли или Пак. И ещё выше вероятность – некоторые говорят, что почти 90%, – что его фамилия происходит от вымышленного генеалогического древа.

Согласно последним данным переписи населения Южной Кореи, на эти три фамилии приходится почти половина населения, то есть более 20 миллионов человек. Если добавить к ним ещё 10 самых распространённых фамилий, то получится 64%.

Эта удивительная концентрация породила корейскую поговорку «найти Кима в Сеуле», описывающее невыполнимую задачу – что-то вроде поиска иголки в стоге сена.
На первый взгляд корейские фамилии могут показаться простыми. Большинство из них состоят из одного слога, при этом наблюдается поразительная концентрация нескольких популярных фамилий, что редко встречаются в других странах.

Южная Корея – страна не для длинных имен

Однако даже в пределах одной фамилии существует множество ответвлений. Каждая фамилия связана с названием клана, который указывает на региональное происхождение фамилии или родной город предков. Хотя традиционно существует всего 288 фамилий, они связаны с более чем 4000 различными кланами.

Например, человек по фамилии Ким может принадлежать к клану Ким из Кимхэ, клану Ким из Кёнджу или клану Ким из Андона, каждый из которых представляет предполагаемое место рождения первого предка, носившего эту фамилию.

Многие семьи ведут семейные архивы, известные как «чокпо», чтобы проследить эту запутанную генеалогию, уходящую корнями в века или даже тысячелетия. Но точность этих ценных генеалогических древ часто, скажем так, сомнительна.

Это сомнительно, потому что на протяжении большей части истории Корейского полуострова большинство людей на нем жили без фамилий. По словам историков, в древности фамилии были привилегией исключительно членов королевской семьи и знати. Только в эпоху Корё (918-1392) фамилии начали распространяться среди населения.

К концу X века даже у большинства простолюдинов появились хотя бы родовые имена, если не фамилии. Но низшие сословия, включая рабов, мясников и шаманов, оставались без фамилий и родовых имён гораздо дольше.

Ранняя эпоха Чосон (1392–1910) – период, отмеченный переходом к неоконфуцианской иерархии с четырьмя классами, разрушительными войнами и весьма креативным ведением документации. Когда королевство пыталось пополнить казну после крупных конфликтов, таких, как Имджинская война (1592–1598) и вторжение империи Цин в 1636 году, оно пришло к новой идее: продавать должности и статус аристократов простолюдинам.

После окончания Имджинской войны правительство, отчаянно нуждавшееся в средствах, всерьёз занялось продажей государственных должностей. В последующие десятилетия эта практика значительно расширилась, особенно во времена кризисов или конфликтов, когда государственная казна пустела.

К концу XVII века шлюзы открылись. Мужчины, у которых было достаточно средств, могли купить себе место в привилегированном классе «янбан» с освобождением от налогов, военной службы и других обременительных обязательств. И что может быть лучше для мужчины, чем укрепить свой недавно приобретённый статус, придумав славную семейную историю?

Таким образом, составление генеалогических древ, или чокпо, стало популярной практикой среди масс с середины до конца эпохи Чосон. Новоиспечённые янбаны начали вписывать свои имена в генеалогические деревья других известных людей, заявляя о своём происхождении из престижных кланов и регионов. Самые изобретательные из них указали, что их самые ранние предки были родом из Китая – удобный способ избежать неловких перекрёстных проверок.

К концу эпохи Чосон подделка чокпо превратилась в полноценную индустрию. В «Подлинных записях династии Чосон» даже упоминается случай 1764 года, когда чиновника поймали на масштабной операции по такой подделке.

Что ещё более важно, в этот период перемен использование фамилий распространилось и на низшие классы. Поскольку практика продажи должностей, введённая правительством, распространилась на мужчин всех слоёв общества, представители низших классов получили беспрецедентную возможность. За плату они теперь могли приобрести статус простолюдинов, который давал право на фамилию.

Это событие ознаменовало значительное ослабление классовой иерархии, характерной для ранней эпохи Чосон. К тому времени, когда в 1894 году классовая система была официально упразднена, почти у всех были фамилии в том виде, в котором мы знаем их сегодня.

Эта тенденция прослеживается в исторических записях: продольное исследование переписей населения в префектуре Дансон (ныне Санчхон-гун, провинция Южный Кёнсан) показывает, что процент домохозяйств без фамилий снизился с 45% в 1681 году до 6% в 1816 году.

В конце концов, несмотря на то, что у большинства корейцев сейчас есть несколько распространённых фамилий, эти фамилии несут в себе наследие стремления к социальной мобильности и переосмыслению – притворному, если необходимо.

Для тех, кто задаётся вопросом, заботятся ли корейцы сегодня о подлинности своей родословной, ответ таков: не особо. Поскольку у многих людей одни и те же фамилии, различия, основанные на притязаниях на дворянский статус в эпоху Чосон – подлинные или нет, – утратили свою значимость.

В конце концов, в современной Южной Корее социальный статус, как правило, зависит не столько от титулов прапрапрадеда, сколько от богатства родителей, образования и профессиональных достижений.

Источник